Лесные окопы. Вчера Жадкевич принялся наводить порядок в эскадроне. Начинание хорошее, ибо вахмистр Горбачев порядочно крадет, и лошади, а иногда и люди не дополучают положенного. Он мне даже стал немного симпатичен. Как поэт, он меня пленяет, у него такие чудные стихи, посвященные полку. Я даже ему говорил: «Как это понять. Стихи твои такие светлые, а душа такая темная?» А он только смеется.

Доможиров предлагает снова мне проситься во 2-ой эскадрон. Но это бросить 3-ий взвод, а все гусары мечтают, что мы еще атакуем немцев.

Forest trenches. Yesterday Zhadkevich began to restore order in the squadron. This is a good thing to start, because sergeant Gorbachev steals quite a bit; the horses, and sometimes even the men, do not receive what is owed to them. I have even come to like him a little more. As a poet he captivates me; his verses dedicated to the regiment are so wonderful. I even said to him: “How can this be? Your poems are so radiant, yet your soul is so dark?” But he only laughs.

Domozhirov again invited me to join the 2nd Squadron. But this would mean abandonning the 3rd Platoon, and all the hussars are still dreaming that we will attack the Germans.

Вчера получил посылку, где была сетка от москитов. Сегодня эта сетка начала служить – комаров здесь бездна. Я попросил, чтобы комендантом назначили Шлихтинга и пошел в окопы. Мы попали на участок, где раньше была пехота. У дома лесника появилась могилка: «Здесь покоится воин Иван Черкасов, 20 лет от роду, умер геройской смертью».

Yesterday I received a package and inside there was a mosquito net. Today this net began its service: the mosquitoes here are abysmal. I asked for Shlikhting to be appointed commandant and for me to go to the trenches. We got to the site where the infantry used to be. At the forester’s house, a grave appeared: “Here lies the warrior Ivan Cherkasov, 20 years old, died a heroic death.”

Вчера вечером получил приказ, что я назначен комендантом деревни Жарны. Командир эскадрона не доволен, ибо я не должен ездить копать окопы.

Yesterday evening I received an order that I was appointed commandant of the village of Zharna. The commanding officer of the squadron is not pleased because I won’t be going to dig the trenches.

Ночью нас потревожили. Я засиделся во 2-ом эскдроне, где я всегда отдыхаю душой. Там все такие милые люди – Доможиров, Топорков, Голиков. Жаль, что мне не удается вернуться обратно. Около 2-х часов ночи была тревога. Поседлали, но к 3-м часам все успокоилось. Немцы где-то наступали, но атака была отбита.

Вечером ездил в деревню Кутышки. Мне было приказано изгнать оттуда маркитанта Филенкова за то, что он сильно взвинтил цены. Да, цены растут. В Польше в октябре мы платили за курицу – 40 копеек, за утку – 60, за гуся -90, за десяток яиц – 25 копеек. В январе куры поднялись до 1 рубля 20 копеек. Во 2-ом эскадроне мы столовались совсем недорого, Топорков экономничал на славу.

At night we were disturbed. I sat for a long time with the 2nd Squadron, where I always relax to the fullest. There they are all such lovely people: Domozhirov, Toporkov, Golikov. It is a pity that I cannot go back. At about 2 morning the alarm sounded. They all mounted their horses, but by 3 am everything had calmed down. The Germans were attacking somewhere, but the attack was prevented.

In the evening I went to the village of Kutyshki. I was ordered to expel the Markant of Filenkov from there, because he had inflated prices significantly. Yes, prices are rising. In Poland, in October, we paid 40 kopecks for a chicken, 60 for a duck, 90 for a goose, and 25 for ten eggs. In January, hens rose to 1 ruble 20 kopecks. In the 2nd Squadron our board was quite cheap; Toporkov was marvelously economical.

Сегодня эскадрон ходил рыть окопы. Как настоящие саперы, мы строили тыловую позицию. Окопы делали с козырьками, ходами сообщения и траверсами. Маскировка удалась удивительно, но не дай Бог пользоваться этими окопами – надо идти вперед и гнать немцев из Литвы.

Today the squadron went to dig trenches. Like real sapers, we built our position on the line. The trenches were made with overheard covers, lines for messaging, and cross-bars. The disguise was amazing, but God forbid we have to use these trenches: we must move ahead and drive the Germans out of Lithuania.

Сегодня новый командир полка полковник Коленкин, бывший кирасир Его Величества, делал осмотр. Была выводка лошадей, осмотр оружия. Он большой знаток стрельбы и любит оружие. Интересно, что он окончил Горный Институт, Археологические курсы, Военно-Юридическую академию, артиллерийскую и пулеметную школы. Мне он нравится, положительно милый человек, и другие его хвалят. Вот и хорошо, приятно, когда командир нравится подчиненным. Он пил у нас чай. Много ужасного я услыхал про шпионаж Мясоедова и других. Говорят, что это еще ничто, есть люди и повыше их. Один умирающий немецкий офицер якобы говорил: «По долгу присяги я не могу сказать многого, но до тех пор, пока не уберут одного человека, занимающего очень высокий пост в командном составе, вы будет терпеть поражение». Германия сильна шпионажем. Не будь этого, может быть война была бы уже закончена и не в пользу немцев.

Today the new regiment commander, Colonel Kolenkin, former cuirassier of His Majesty, made an inspection. The horses were exercized and the weapons inspected. He is an expert shot and loves weapons. Interestingly enough, he graduated from the Mining Institute, from the courses of Archeology, the War-Science Academy, and artillery and machine gun schools. I really like him, he’s a positively wonderful person, and others praise him. It is good, very nice, when subordinates like their  commander. He had tea with us. I heard many horrible things about the espionage of Myasoedov and others. They say that this is nothing and that there are people higher than them. One dying German officer supposedly said: “I cannot say much because of my oath of duty, but until one person who occupies a very high position in command is removed, you will be defeated.” Germany has a strong espionage program. If it weren’t for this, maybe the war would already be over—and not in favor of the Germans.

Отправились в окопы в лес и заняли участок на опушке близ прогалины у дома лесника. Хорошо, что нет дождя, и немного подсохло. По ночам все еще холодно.

We set off to the trenches toward the forest and occupied a position on the edge of the clearing near the Forest Ranger’s house. I’m glad that it isn’t raining and everything is starting to dry up. It is still cold at night.

Стоим на месте, и посему разговоров тьма. Что такое храбрость? Это умение подавлять чувство страха. Свойство храброго – искать опасности и не уходить от нее. Храбрый не будет говорить: я никогда не боялся. Что касается наград, то это не ерунда и не погремушки. За Белый Крест можно ставить жизнь на карту.

Каждый день хожу в гости во 2-ой эскадрон, и мы «тянем» по маленькой , шмен-де-фером забавляемся. Топорков тянет несносно долго.

В лесу сегодня был пожар, и мы ходили его тушить.

We remain in place, and darkness surrounds all our conversations. What is bravery? It is the ability to suppress the feeling of fear. A characteristic of bravery—to search for danger and not run from it. A brave man will never say: I’ve never been scared. As far as decorations are concerned, it is not nonsense nor childsplay.  For the White Cross, you must put your life on the line.

Every day I visit the 2nd Squadron and we “draw” a bit, Chemin-de-fer to have some fun. Toporkov takes insufferably long to draw.

There was a fire in the woods today and we went to put it out.

Вчера вечером немцы обстреляли опушку леса довольно сильным артиллерийским огнем. Потери у нас: 1 убит и 1 ранен. Ночь прошла спокойно, только под утро было очень холодно, и нас атаковали комары.

Окопы, в которых мы стояли, весьма примитивны. Делать углубленные окопы невозможно, так как почва болотистая. Дерн пробивается пулями и служит больше защитой от взоров, чем от огня противника.

Мы ничего не знаем, что делается на белом свете и питаемся слухами. Сегодня знакомый ротмистр поехал в Петроград, и я послал с ним письма.

Yesterday in the evening, the Germans shelled the edge of the woods with a strong artillery fire. Our casualties: one fatality and one wounded. The night went by quietly, except that it became very cold towards morning and mosquitoes attacked us.

The trenches we were occupying were rather primitive. It is not possible to dig the trenches deeper, due to the marshy soil. The turf is riddled by bullets and serves better to conceal us from observation than from enemy fire.

We have no knowledge of what is going on in the outside world and are sustained by rumors. Today, a captain I know departed for Petrograd, and I sent letters with him.

Вчера нас сменили, но мы не устали, даже отдохнули в прикрытии, а днем выкупались в озере к радости всех. Какие-то шалые немцы болотом прокрались к берегу и пытались нас обстрелять, но неудачно. Сейчас мы в резерве.

Yesterday we were replaced, but we were not tired and even rested under cover; during the day we bathed in the lake, much to everyone’s enjoyment. Some pesky Germans snuck through the swamp up to the shore and tried to shoot us, but did not succeed. We are now in reserve.