Вельтереден.
1 января. Вернулся из Бутенцорга, куда ездил праздновать Новый Год. На Старый я не могу пожаловаться, что-то даст Новый? Печальное было в Старом Году – болезнь мамы и смерть Лели Стерлиговой.
12 января. Газеты сообщают, Германия и Франция готовы признать большевиков. Ленин едет в Вашингтон на конференцию. Так и не желают «друзья» допустить Россию поправиться. Большевики объявляют эмигрантов лишенными русского подданства. Хочется в Россию жить среди своих, а тут над головой висит голландский язык. Ну как его изучать без голландско-русского словаря. Тоска по женщине. По хорошей русской женщине.
15 января. На этой неделе должен уехать. Пора, а то деньги выходят здесь ужасно, и получаю их меньше, чем в горах. Надо начать копить на дорогу. Нет времени, все приходится убивать на ненужный голландский язык, а еще более на знакомых – тянет к русским.
Veltereden.
January 1st. I returned from Buitenzorg,[1]– where I traveled to celebrate the New Year. I can’t complain about last year, but who knows what the new one will bring? Sad things happened last year: mom’s sickness and Lela Sterligova’s death.
January 12th. The newspapers say that Germany and France are ready to recognize the Bolsheviks. Lenin is headed to Washington for a conference. Russia’s “friends” don’t want to allow her to recover. The Bolsheviks declared that emigrants’ citizenship has been revoked. I would like to live in Russia among my own people. Here the Dutch language hangs over my head, but how can I learn it without a Dutch-Russian dictionary? I long for a woman. For a good Russian woman.
January 15th. I need to leave this week. It’s time, as money goes awfully fast here. I make little money, less than in the mountains. I need to begin saving up for travel. I have no time, I waste it all on the useless Dutch language, and even more of it on acquaintances. I long for Russians.
[1] Present day Bogor.
Огибаем Байкал. Суровая зима. Вот где закон¬чился для меня 1917 год. Я его не встречал, и мир его праху. Бог даст, Новый принесёт более счастья.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Проехали Вятку, далее Пермь, где большевики очень хитро ограбили штаб, 20-го проехали Екатеринбург. 22-го прибыли в Омск, где делали выводку лошадям. Придираются к нашему виду – мы все, офицеры и казаки, в погонах. 25-го – Тайга и 26-го – Ачинск. 27-го Красноярск. Ночью едва спаслись, пустили под откос. Теперь на паро¬возе два казака с винтовками. 30-го прибыли в Ир¬кутск. Здесь недавно было восстание юнкеров и офицеров. Они победили, но, конечно, попались на удочку, заключив мир с большевиками. Говорят, на станции Манчжурия заставы подъесаула Семё¬нова наводят панику на большевистских солдат.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Вологда.
Вчера заехал за знакомыми в Мо¬скву, но только половина их могла сесть в поезд, и я оказался в компании дам – бабушка, дочь и внучка. Попасть в поезд в Вологде не могли. Сегодня за 100 рублей носильщик посадил дам в уборную, а я готов был ехать с пассажирским, как на станции мелькнули жёлтые лампасы. Пошёл и узнал уссурийца, полковника Гудзенко.
Оказывается, что я опять в объятиях гидры контрреволюции. Здесь был штаб Уссурийской казачьей дивизии, которую Ленин приказал от¬править домой за её контрреволюцию. Два полка уже прошли на восток. Генерал-майор Хрещатицкий лю¬безно предоставил место не только мне, но и дамам. Меня даже, как бывшего старшего адъ-ютанта дивизии, прикомандировали.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Рыбинск.
Сегодня я еду. Простился с женой. Что-то будет?
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Москва.
Приехал сюда на разведку. Здесь, якобы, есть организации. Был на Новинском бульваре № 32 – ночные сторожа и отправка на юг. Встретил знакомых, которые едут на Дальний Восток. Поэ¬тому лучше в знакомые места. Жена служит и не приедет пока, а там будет видно. Бедная Москва, как она пострадала. Хожу ещё в погонах, но защитных.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Рыбинск.
Говорят, что через Архангельск можно проехать в Англию, но надо иметь послуж¬ной список. Неужели снова придётся ехать в полк? Говорят, что Государь бежал, и что Наследника посадят на Престол, а будет править Россией немец.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Ехал через Петроград. Теснота ужасная. В Пскове на моих глазах сорвали с мясом погоны со старого генерала. Я не решался выйти из вагона ему на помощь, боялся за свои. Было стыдно. У меня сохранился документ, рапорт от 3 декабря, где я писал в полк, что потерял на войне глаза и хочу их лечить, поэтому еду на Дальний Восток.
Комиссар Никольский положил резолюцию 24 декабря: “Обратить внимание на подобные, по-моему, недопустимые вещи”.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Сегодня я уезжаю. Хозяин дал мне полкаравая хлеба. Оставил Ушакову мои запасы, лошадь и седло просил продать, но, увы, больше¬вики пропили их, не заплатив мне ни копейки. Простился со старыми гусарами. С некоторыми братски расцеловался. Чувствовал, что больше не вернусь, не могу перенести этого развала армии.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.
Яунзем.
Через голодный Петроград (нет хлеба) приехал сегодня вечером сюда. Солдатский комитет армии приказал отобрать вестовых для личных услуг и провести в жизнь выборное начало. Бывший дезертир, драгун Ни¬кольский – комиссаром при князе Абхази.
Гусары просят меня не уезжать и хотят вы¬брать меня командиром полка. Я “старикам” ска¬зал прямо: “Братцы, вы знаете меня, я не при¬знаю новых правил, я долго держался и теперь пора мне уйти. Теперь вы видите, что я был прав – без Царя не будет на Руси порядка”.
Translation in Progress.
The English translation will be placed here when it is finished.