Переночевали спокойно, и в 10 часов утра присоединились к полку.

Мой брат Георгий все еще не вернулся в эскадрон. Неужели попал в плен? Мне было предсказано, что он попадется в плен еще в Иркутске по дороге в полк. Я попросил его быть острожным, но он этого не исполнил. Однажды, возвращаясь под вечер из разведки, я проходил наше сторожевое охранение, и более, чем в полуверсте впереди я встретил брата одного и пешком. “Почему ты ходишь один впереди сторожевого охранения? – спросил я, а брат самым серьезным образом ответил: “Видишь ли, я выбрал для заставы хорошую позицию, и теперь решил выяснить, что находится на расстоянии 1000 шагов от заставы”. “Почему ты не взял с собой ни одного гусара?” “Да они устали, а я привык еще в училище много ходить и бегать, для меня это пустяки”. Я его пожурил и проводил до заставы. В душе я был рад, что из него вышел хороший и храбрый офицер, но попросил его еще раз быть осторожным.

В полку сказали, что мы отрезаны от нашей 2-ой Армии.

Проходя вдоль железной дороги, наша дивизия обнаружила в поезде 5 батарею 10-ой артиллерийской бригады, брошенную в поле без прикрытия. Батарее помогли выгрузиться, и она присоединилась к нам. Офицеры были очень довольны, что из пешей батареи обратились в конную и не отставали от дивизии ни на шаг. А когда был приказ стать на позицию, то эта батарея так лихо выкатилась вперед и так быстро открыла огонь, что посрамила 10-ую конную.

Заночевали мы в местечке Уязд, верстах в 30 к северо-востоку от города Петрокова, недалеко от железной дороги Колошки-Конск-Кельцы.

Вчера шел снег, сегодня было холодно, и земля замерзла, став твердой, как камень. Плохо для пехоты – окопы скоро не вырыть. Эскадрон пошел в сторожевку, а у меня такие боли в желудке, что я остался при штабе полка за квартирьера.

We slept without any disruptions, and at 10 in the morning we joined up with the regiment.

My brother Georgy has still not returned to the squadron. Could it be that he has been captured? Back in Irkutsk, I had a premonition that he would be captured on his way to the regiment. I asked him to be careful, but he couldn’t even do that for me. Once, returning around evening from a scouting mission, I passed some of our sentries and then more than half a verst out in front of them, I ran into my brother. He was on foot and alone. “Why are you walking alone out in front of our sentries?,” I asked, and he replied in the most serious manner, “Don’t you see, I’ve picked a good position for an outpost, and I have decided to find out what is located 1000 steps from it.” “Why didn’t you take any hussars with you?” “They’re all tired out, and anyway at school I was used to walking and running a lot, so this is nothing for me.” I chided him and led him back to the outpost. In my heart I was happy that he had become a good, brave officer, but I asked him again to be careful.

Our regiment has been informed that we’ve been cut off from our 2nd Army.

As we were passing along the railroad tracks, our division discovered the 5th Battery of the 10th Artillery Brigade in a train, which had been abandoned in a field without any covering. We helped load the cannons, and the battery joined up with us. The officers were very pleased that an infantry battery had been transitioned to a cavalry battery, and stayed glued to the division. And when the order came down to take positions, this battery took position and opened fired so quickly that it put the 10th Cavalry Brigade to shame.

We stayed the night in the village of Uyazd. The town is about 30 versts to the north-east from the city of Petrokov, not far from the Koloshki-Konsk-Kel’tsy railroad.

Yesterday it snowed, and today it was cold. The ground froze and is as hard as rock. It’s bad for the infantry, for soon they won’t be able to dig trenches. The squadron went on guard duty, but the pain in my stomach is so severe that I stayed in the regiment headquarters as the quartering officer.