Я не спал до 2-х часов ночи, все ждал атаки. Приказ: «Прислать сапера». Но атаки все не было. Причиной может быть отсутствие офицеров, некому броситься вперед. Проснулся в 7 часов утра. Новость, оказывается, что ночью балашовцам была послана помощь из 2 рот Грузинского гренадерского полка. Грузинцы, подходя к позиции, обстреляли своих.

Вчера вечером прибыл и явился, будучи назначенным во 2-ой эскадрон молодой корнет Рогенбах. Он все возмущался, когда по телефону доходили известия об отсрочке атаки. От раненых солдат мы узнали, что наши цепи залегли в 50 шагах от немецких окопов и не решаются идти вперед. Нашлись 10 человек грузинцев, сдавшихся в плен. Говорят, что немцев осталось человек 200, а наших 5 батальонов, и они не могут взять этих забитых артиллерией молодцов. Корнет Рогенбах просит меня дать ему разрешение идти к пехоте, чтобы крикнуть «Ура» и получить Георгиевский крест. Конечно, я не рискнул дать ему разрешение, а самому мне тоже хотелось проделать такую же штуку. Так как противник перед моим участком, то я схитрил и отправил Рогенбаха на разведку. Он радостно ушел. Меня самого тянет на Бзуру, но не повезло, что остался за командира эскадрона, хочется смыть позор грузинцев и нерешительность пехоты. Если везде дела будут идти так, то мы будем разбиты. Это ужас, и хочется верить, что лишь отсутствие офицеров – причина этому. Когда корнет Рогенбах вернулся из разведки, то рассказал, что пехота без офицеров. Батальонный командир сидит все время сзади и в людях не уверен. Он почти ничего не делает, и солдаты жалуются на отсутствие офицеров и зря несут потери.

Около 5 часов дня немцы впервые за эти дни стали стрелять из тяжелых орудий, их раньше не было. К 8 часам вечера вся огромная деревня пылала в огне. Горело сразу около 30 домов. Я утомился и нравственно и физически. Поясница ноет от вечного бегания по сравнительно неглубоким окопам. Пули летают все время, а быть убитым шальной пулей – так глупо.

I did not sleep until 2 in the morning, waiting the whole time for an attack. The order was: “send a sapper.” Yet, there was no attack. This may be due to the absence of officers, and that there is no one to push out ahead. I woke up at 7 in the morning. The news, as it turns out, is that during the night the Balashovites were sent help from two squadrons of the Georgian grenadier regiment. As the Georgians approached the front, they shelled their own troops.

Yesterday evening the young Cornet Rogenbakh arrived, after being appointed to the second squadron. He was indignant when he received word by phone that the attack was postponed. From the wounded soldiers we learned that our lines of soldiers lie in wait 50 meters from the German trenches and do not dare to advance. Ten Georgians were taken prisoner. They say there are only about 200 Germans left and that our men make up five batallions, and that our men can’t take the Germans, who are broken down by our artillery. Cornet Rogenbakh has asked me for permission to join the infantry, shout “Hoorah!,” and thereby receive the Cross of St. George. Of course I didn’t dare give him permission, although I wanted to play the same joke myself. The enemy is nearby, and so I made the clever decision to send Rogenbakh to conduct reconnaissance. He happily went. I myself want to go to Bzura, but unfortunately I remain in command of the squadron. I want to wash away the disgrace of the Georgians and the indecisiveness of the infantry. If things continue this way everywhere, we will be defeated. It’s terrible, and I want to believe that it’s all due to the absence of officers.  When Cornet Rogenbakh returned from reconnaissance, he reported that the infantry is without officers. The battalion commander sits behind his troops all the time and is unsure of his men. He does hardly anything, and the soldiers complain about the lack of officers and the pointless casualties they are suffering.

At about 5 in the afternoon, for the first time in several days, the Germans began shooting from their heavy guns, which they hadn’t used before. By 8 in the evening, the whole village was on fire. About 30 houses were burning at once. I was morally and physically exhausted. My lower back aches from nonstop running along the comparatively shallow trenches. Bullets are flying everywhere, and how silly it would be to be killed by a stray bullet.