Сегодня конный корпус опять побригадно идет на город Калиш. Мы, кажется, ушли далеко от наших войск, и на флангах корпуса никого нет. Общее направление на восток. Я послан от 2-ой бригады для связи с 1-ой бригадой, которой командует генерал Ильяшевич, храбрый мужчина, но большой любитель молока. Над ним за глаза подшучивают.

Находясь около него, я знал, что наши литовские уланы заняли штыковой атакой деревню Скаршев, что наша 9-ая конная батарея отлично стреляла, нанеся немцам большой урон. Уланы взяли до 30 пленных. У немцев было много пехоты и артиллерии и, очевидно, шпионы работали вовсю: они почему-то без пристрелки сразу перещли на поражение, решив смести с лица земли 9-ую конную батарею. Но снаряды ложились шагах в 150 южнее батареи и немного позади. Поле было буквально вспахано снарядами. Все шло как будто хорошо. Приехал начальник штаба корпуса полковник Дрейер. Приходит донесение, что 8-ую кавалерийскую дивизию обходят с правого фланга, и она, наверное, отойдет. “Не удалось сегодня,- сказал полковник Дрейер, – взять Калиш с востока, так завтра пойдем брать с юга”. Но его мечта не осуществилась. Прибыло донесение, что 8-ая кавалерийская дивизия разбита, и штаб дивизии в плену. Хотя и чувствовалось, что в этом донесении не все изложено точно, но мы стали отходить. Это было уже после полудня.

Берем направление на юго-восток. Наступает темнота. Надо идти на хвосту переднего, а то разрыв в 10 шагов грозит белой: наши вороные лошади становятся невидимыми, и тогда единственный способ увидет впереди идущего – это слезть с коня и прилечь, чтобы увидеть силуэт всадника на небе. Дорога песчаная, что хорошо для скрытного движения, но утомительно для лошади. Около полуночи приходим в местечко Козминек.

8-я кавалерийская дивизия также прибыла сюда, и на площади творилось что-то невообразимое: каша из всадников всех 3 дивизий, так как Козминек являлся тылом 14-ой кавалерийской дивизии. Особенный беспорядок вносил обоз. Ночь была очень темная, и это увеличивало беспорядок, мешая начальникам разобраться, где свои, а где чужие люди. А мы продолжали двигаться дальше вместе с обозом на юг до 4-х часов утра. Кони наши измотались, люди спали от утомления в седлах.

Today the Cavalry Corps is once again moving with the other brigades towards the city of Kalisz. It seems that we have moved far away from the main body of our forces, and there is nobody on the Corps’ flanks. Our general direction is towards the east. I was sent from the 2nd Brigade to made communication with the 1st Brigade, which is commanded by General Ilyashevich. He is a brave man, but a great lover of milk. They make fun of him behind his back.

Since we are located near the village of Skarszewy, I knew that our Lithuanian lancers had made a bayonet attack there. Our 9th Cavalry Battery shot excellently, inflicting significant damage upon the Germans. The lancers took around 30 prisoners. The Germans had a great deal of infantry and artillery, and apparently their scouts had been hard at work: for some reason they came at us hard without any preparatory shots, having decided to wipe the 9th Horse-drawn Artillery Brigade from the face of the earth. But the shells landed about 150 steps south of the unit and a little behind it. The field was literally plowed with shells. Everything went relatively well. The Chief of the Corps, Colonel Dreyer, arrived. We received a report, informing us that the 8th Cavalry Division is disengaging from the right flank, and that it will probably retreat. “We weren’t able to take Kalisz from the east today,” said Colonel Dreyer, “so tomorrow we will take it from the south.” But his dream didn’t come to pass. A report arrived, stating that the 8th Cavalry Division had been destroyed, and that division headquarters had been captured. Although we felt that something was wrong with the report, we began to retreat. It was already past midday.

We are charting a course to the south-east. Darkness is settling in. It’s necessary to follow closely behind the man in front of you, as an interval of ten paces threatens disaster. Our raven-black horses become invisible, and then the only way to see the man in front of you is to get off your horse and lie down, looking for the horseman’s silhouette against the sky. The road is sandy, which is good for moving unobserved but tiring for the horses. We arrived at the village of Koźminek at around midnight.

The 8th Cavalry Division has also arrived here, and something inconceivable was happening on the town square: a mix of cavalrymen from all three divisions, as the 14th Cavalry Division had also appeared from the home-front in Koźminek. The convoy was in particular disarray. The night was very dark, and this only added to the disorder, making it difficult for the commanders to identify their own men. We continued to move forward to the south along with the convoy, until 4 am. Our horses were spent, and men slept exhaustedly in their saddles.