August | Vladimir Petrushevsky

July 25 – August 10, 1922

Вулкан Ломонган (1650 м).

Вулкан еще действует, есть ключи и громадное озеро в кратере. Был на его южной и восточной сторонах, ночевал на вершине. Ночью через дно озера прорвался газ, и утром несчастные креветки в обалделом состоянии были пойманы туземцами.

Lamongan Volcano (1650 m).

The volcano is still active; there are springs and a huge lake in the crater. I was on the southern and eastern sides; I spent the night at the summit. At night gas burst through the bottom of the lake, and in the morning some unfortunate shrimp in a stunned state were caught by the natives.

August 15 – 18, 1922

Вулкан Раунг.

Опять в том же месте, где год назад. Старый знакомец ужасно холоден. Еще нет 6 часов, а я уже под 2 –мя одеялами, термометр показывает +8. Руки мерзнут.

Ходил к кратеру. Те горки в центре, что в марте прошлого года работали вовсю, тихи. Явилась мысль залезть в кратер, набрать камней, зарисовать. Там не был еще ни один смертный. Попробовал слезть, убедился, что надо взять веревку. Завтра попробую.

Сухо, на биваке страшная пыль. Ночью до +4, прямо сибирские морозы.

15 августа. Вулкан не хочет, чтобы его топтали. Ночью у меня схватило живот, утром пошел к кратеру и через полчаса вернулся. Страшная слабость, головокружение. Еле дошел. Видно, сильно переутомился. Лежу в постели –лихорадка.

Raung Volcano.

Again in the same place as a year ago. This old acquaintance is terribly cold. It’s not even 6 pm yet and I’m already under 2 blankets; the thermometer shows +8. My hands are frozen.

I went to the crater. Those hills at the center, which worked with all their might in March of last year, are quiet. The idea came to me to climb to the crater, gather some rocks, and sketch. No mortal has ever been there. I tried to climb down and became convinced that that I need to take a rope. Tomorrow I’ll try it.

It’s dry; the bivouac is dreadfully dusty. At night it goes down to +4, just like the Siberian frosts.

August 15th. The volcano doesn’t want to be tread upon. At night something took hold of my stomach; in the morning I went to the volcano and after half-an-hour I returned. Terrible weakness, dizziness. Barely made it. It’s obvious I overdid it. I lay in bed, feverish.

August 30, 1922

Джорджия.

Удивительно, как ко мне относятся хозяева в отелях: в Село – скидка, в Сурабайе – катают на авто, здесь –дали спец. комнату.

Djordjia.

It’s amazing how hotel owners treat me: in Selo—a discount; in Surabaya—a ride in a car; and here—they gave me a special room.

August 25 – September 25, 1922

Вулкан Мерапи.

25 августа. 2 года, как я оставил русскую землю. Годовщина застает меня теперь на моем друге Мерапи: пришел на бивак, построил «пондок» и лежу, ибо ветер адский, камни катятся, пыль ужасная.

Василич уезжает.

26 августа. Ходил на вершину, и чуть не убили меня летящие с вершины камни. Хуже, чем артиллерийский огонь. На самой вершине обнаружил сольфатару с температурой +145.

16 сентября. Больше всего я не люблю неопределенности. Вот сижу здесь, а инструкции все нет. Уже надоело – вулкан за облаками, вид печальный на ущелье, где ничего, кроме засохщей травы и камней. Читал, писал, играл, рисовал. Все надоело. Даже котенок и птенцы. Прямо хоть вешайся с тоски.

Василич уехал, и из Батавии ни слова.

С января я уже 64 раза переехал, и в Батавии был только 2 недели.

25 сентября. Наконец-то получил телеграмму возвращаться в Батавию. Купил Ваньке часы за верную службу.

Merapi Volcano.

August 25th. Two years since I left the Russian land. The anniversary catches me now on my friend Merapi: I arrived at the bivouac, built a “pondok”[1], and now I am laying down, because the wind is hellish, rocks are rolling, and the dust is awful.

Vasilich is leaving.

August 26th. I went to the summit and was nearly killed by rocks flying from the summit. It’s worse than artillery fire. At the very top I discovered a solfatara (fumarole) with a temperature of +145.

September 16th. More than anything, I hate uncertainties. I’m hanging around here, and still I don’t have any instructions. I’m already fed up: the volcano is behind the clouds; the view out over the gorge is sad, where there is nothing but withered grass and rocks. I read, wrote, played, drew. I’m fed up with everything. Even of the kittens and chicks. One could hang oneself from the melancholy.

Vasilich left, and not a word from Batavia.

Since January I’ve already moved 64 times, and I was in Batavia for only 2 weeks.

September 25th. Finally I received a telegram to return to Batavia. I bought Vanya a watch for his faithful service.

[1] Indonesian word for hut/cabin.