Vladimir Petrushevsky

Казаки получили от Колчака телеграмму: не унывать, идет с востока братская помощь. Узнал, что в Верходвинске арестован адмирал Колчак. Сегодня лютый мороз, но я одет тепло. На голове шапка заячья, воротник у тужурки волчий, тулуп собачий, ворот у него бараний, варежки и портянки кошачьи, а торбаза оленьи.

The Cossacks have received a telegram from Kolchak: “Do not be disheartened; brotherly aid is coming from the east.” I learned that Admiral Kolchak was arrested in Verkhodvinsk. It is ferociously cold today, but I am dressed warmly. The hat on my head is hare pelt, the collar of my mess jacket is wolfskin, my outer coat is of dog fur, its collar is sheep wool, my mittens and footwraps are cat fur, and my boots are deerskin.

Генерал Зинкевич вел переговоры с комиссарами и заключил мир. Уже начинают формироваться отряды офицеров для прохода на восток.

Опять идем по тракту. Я уже раз 40 пересекал ж/д, но теперь тракт идет все время севернее ж/д. Очень красивая дорога: горы вроде Уральских и лес. Утром перехали Енисей.

General Zinkevich led negotiations with the commissars and secured peace. Parties of officers are already starting to prepare for their passage to the east.

We are again taking the highway[1]. I have already crossed the railway 40 times, but now the highway always runs to the north of the railway. It is a very beautiful road—mountains similar to the Urals and woods. This morning we crossed the Yenisei River.

[1] The Moscow Highway, also known as the Great Highway or the Siberian Route.

Впереди нас шли морской полк и артиллерийский дивизион, которые здесь разошлись: часть пошла к большевикам, эксцессов с офицерами не было. Днем я получил неожиданный удар: Галим и Кузнецов, мои верные денщики, бежали, захватив 2 моих лошадей, но честно не взяв вещей. Я был убит, так как верил в них как в себя. Теперь я окончательно приготовился потерять все. Красноярск занят, в Иркутске тоже совдеп, и против наших продвижений приняты меры. Сегодня, если буду спать, то на полу, ибо комфорт вчера рухнул с бегством Галима. Пишу отрывками, ибо ничего не вижу.

The naval regiment and artillery battalion were traveling ahead of us, and this is where they split up: some went to the Bolsheviks; there were no incidents with the officers. In the afternoon I received an unexpected shock: Galim and Kuznetsov, my loyal batmen, fled; they seized 2 of my horses but, honorably, did not take my possessions. I was devastated, since I trusted them as I trust myself. Now I have fully prepared myself to lose everything. Krasnoyarsk is taken, there are Soviets in Irkutsk too, and there are measures in place to prevent our advancement. Today, if I sleep, it will be on the ground, for yesterday’s comfort has crumbled with Galim’s escape. I am writing in fragments, for I see nothing.

Ночью был бой, но неудачный, потеряли до 30 человек, и вернулись на старые квартиры. Да, молодцы большевики, у них порядок. Сейчас 12-ый час, и собираются офицеры решать вопрос о сдаче. Большинство сдается и идет на север. Кавалерия, т.е. я, решили прорываться. Положение и настроение ужасное. Честь будет замарана.

There was a battle in the night, but an unsuccessful one. We lost about 30 men and we have returned to the old lodgings. Yes, well done, Bolsheviks; they are well organized. Now it is 12 o’clock and the officers are meeting to settle the question of surrender. The majority are surrendering and going north. The cavalry—that is, I—decided to break off. The situation and the mood are awful. This will be a stain on our honor.

Село Александровское.

Здесь меня опять настигло маленькое несчастье: бежал или затерялся Андрей – мой новый  вестовой с моим наганом и 20 руб серебром. Вечером я был в беспомощном состоянии: моя лошадь упала, я стоял и не знал, что делать. Выручил Абрамович, запряг свою лошадь. Между прочим, я потерял бинокль. Все это пустяки. Главное, чтобы быть самому живым.

Village of Alexandrovskoye.

Here another small misfortune has struck me: Andrei—my new messenger—has either run off or gotten lost with my revolver and 20 silver rubles. In the evening I was in a helpless state: my horse fell and I stood there and did not know what to do. Abramovich came to my aid and harnessed his own horse. Incidentally, I lost my binoculars. These are all trifles. What matters most is that I am alive.

Пермяково.

Прошли 37 верст тайгой по ужасной дороге. Тайга хорошая – деревья в 3 обхвата. Кони начинают уставать. Мы понемногу начинаем голодать. Сегодня ночуем в одной избе 40 человек.

Permyakovo.

We have crossed 37 versts of taiga on a horrible road. The taiga is nice—trees as large as 3 arm spans in circumference. The horses are starting to become tired. Little by little we are beginning to go hungry. Tonight 40 men are spending the night in one hut.

Тинское.

Дорога очень трудная. Мои кони почти не идут. Приходится их тащить. Сегодня спал во дворе. Мои торбаса рвутся. Тяжело. Устал. Всю ночь бегал смотреть за конями. Где красные?

Tinskoye.

The road is very arduous. My horses can barely walk. I have to drag them along. Today I slept outside. My boots are coming apart. This is difficult. I am tired. I was running around all night checking on the horses. Where are the Reds?

Ключи.

Говорят официально, что Иркутск занят Семеновым. Я еле плетусь. Фуража нет. Продал часы золотые за 5 руб. Почти окончательно ликвидировал вещи. Вид печальный. Остался только маленький ручной саквояж, одеяло, сапоги и подушка. Прошли дер. Бирюзовку, где валялось много трупов, и вся деревня сгорела.

Klyuchi.

It has officially been declared that Irkustk is occupied by Semyonov. I am just barely trudging along. There is no fodder. I sold the gold watch for 5 rubles. I have almost completely liquidated my possessions. The outlook is grim. All I have left is a small handbag, a blanket, boots, and a pillow. We passed the village of Biriuzovka, where many corpses were lying about, and the whole village was burned to the ground.

Я купил в Тайшете кобылицу за 4000 руб.  Идет великолепно. Прошли 50 верст. Говорят, красные в 100 верстах. Говорят, Германия воюет с Францией, японцы стоят в Иннокентьевской и, может быть, мы свернем в Монголию… Пока все благополучно. Я доволен своей кобылицей, дивный шаг, но, конечно, надо кормить.

In Tayshet I bought a mare for 4,000 rubles. She rides splendidly. We have gone 50 versts. They say that the Red Army is 100 versts away. They say that Germany is at war with France, that the Japanese are in Innokentyevskiy, and that perhaps we will turn towards Mongolia… for now, everything is all right. I am satisfied with my mare. Her gait is wonderful, but of course I need to feed her.

Красные в Тайшете. В Иркутске совдеп.

The Reds are in Tayshet. The Soviets are in Irkutsk.

Станица Худо Еланская.

Вечером вчера вышли из города, в который через полчаса вошли красные. Я лег только в 4 ч, а в 8 ч уже встали, и сегодня сделали 23 версты. Морозы 3-ий день аховые. Дорога отличная, накатанная для саней. Это опять тот же московский тракт.

Cossack Settlement of Khudo Yelanskaya.

Yesterday evening we left a city that the Red Army entered half an hour later. I did not lie down to sleep until 4 o’clock and we got up as early as 8 o’clock. Today we covered 23 versts. The frosts are awful for the third day in a row. The road is excellent, since it has been smoothed out for sleighs. This is that same Moscow Highway.

Курзон.

Прошли 43 версты. Сильный мороз, но я в дохе еду отлично. Между прочим, починка сапог стоила 40 руб, торбазов 700 руб, варежек 400 руб. Село Курзон очень большое и старое, но овса мы не нашли.

Kurzon.

We have gone 43 versts. It is freezing, but I am travelling very comfortably in my fur coat. Incidentally, it cost 40 rubles to repair my boots, 700 to repair my fur-lined boots, and 400 to repair my mittens. The village of Kurzon is very big and old, but we could not find any oats.