Vladimir Petrushevsky

Стоим на месте, и посему разговоров тьма. Что такое храбрость? Это умение подавлять чувство страха. Свойство храброго – искать опасности и не уходить от нее. Храбрый не будет говорить: я никогда не боялся. Что касается наград, то это не ерунда и не погремушки. За Белый Крест можно ставить жизнь на карту.

Каждый день хожу в гости во 2-ой эскадрон, и мы «тянем» по маленькой , шмен-де-фером забавляемся. Топорков тянет несносно долго.

В лесу сегодня был пожар, и мы ходили его тушить.

We remain in place, and darkness surrounds all our conversations. What is bravery? It is the ability to suppress the feeling of fear. A characteristic of bravery—to search for danger and not run from it. A brave man will never say: I’ve never been scared. As far as decorations are concerned, it is not nonsense nor childsplay.  For the White Cross, you must put your life on the line.

Every day I visit the 2nd Squadron and we “draw” a bit, Chemin-de-fer to have some fun. Toporkov takes insufferably long to draw.

There was a fire in the woods today and we went to put it out.

Отправились в окопы в лес и заняли участок на опушке близ прогалины у дома лесника. Хорошо, что нет дождя, и немного подсохло. По ночам все еще холодно.

We set off to the trenches toward the forest and occupied a position on the edge of the clearing near the Forest Ranger’s house. I’m glad that it isn’t raining and everything is starting to dry up. It is still cold at night.

Сегодня новый командир полка полковник Коленкин, бывший кирасир Его Величества, делал осмотр. Была выводка лошадей, осмотр оружия. Он большой знаток стрельбы и любит оружие. Интересно, что он окончил Горный Институт, Археологические курсы, Военно-Юридическую академию, артиллерийскую и пулеметную школы. Мне он нравится, положительно милый человек, и другие его хвалят. Вот и хорошо, приятно, когда командир нравится подчиненным. Он пил у нас чай. Много ужасного я услыхал про шпионаж Мясоедова и других. Говорят, что это еще ничто, есть люди и повыше их. Один умирающий немецкий офицер якобы говорил: «По долгу присяги я не могу сказать многого, но до тех пор, пока не уберут одного человека, занимающего очень высокий пост в командном составе, вы будет терпеть поражение». Германия сильна шпионажем. Не будь этого, может быть война была бы уже закончена и не в пользу немцев.

Today the new regiment commander, Colonel Kolenkin, former cuirassier of His Majesty, made an inspection. The horses were exercized and the weapons inspected. He is an expert shot and loves weapons. Interestingly enough, he graduated from the Mining Institute, from the courses of Archeology, the War-Science Academy, and artillery and machine gun schools. I really like him, he’s a positively wonderful person, and others praise him. It is good, very nice, when subordinates like their  commander. He had tea with us. I heard many horrible things about the espionage of Myasoedov and others. They say that this is nothing and that there are people higher than them. One dying German officer supposedly said: “I cannot say much because of my oath of duty, but until one person who occupies a very high position in command is removed, you will be defeated.” Germany has a strong espionage program. If it weren’t for this, maybe the war would already be over—and not in favor of the Germans.

Сегодня эскадрон ходил рыть окопы. Как настоящие саперы, мы строили тыловую позицию. Окопы делали с козырьками, ходами сообщения и траверсами. Маскировка удалась удивительно, но не дай Бог пользоваться этими окопами – надо идти вперед и гнать немцев из Литвы.

Today the squadron went to dig trenches. Like real sapers, we built our position on the line. The trenches were made with overheard covers, lines for messaging, and cross-bars. The disguise was amazing, but God forbid we have to use these trenches: we must move ahead and drive the Germans out of Lithuania.

Ночью нас потревожили. Я засиделся во 2-ом эскдроне, где я всегда отдыхаю душой. Там все такие милые люди – Доможиров, Топорков, Голиков. Жаль, что мне не удается вернуться обратно. Около 2-х часов ночи была тревога. Поседлали, но к 3-м часам все успокоилось. Немцы где-то наступали, но атака была отбита.

Вечером ездил в деревню Кутышки. Мне было приказано изгнать оттуда маркитанта Филенкова за то, что он сильно взвинтил цены. Да, цены растут. В Польше в октябре мы платили за курицу – 40 копеек, за утку – 60, за гуся -90, за десяток яиц – 25 копеек. В январе куры поднялись до 1 рубля 20 копеек. Во 2-ом эскадроне мы столовались совсем недорого, Топорков экономничал на славу.

At night we were disturbed. I sat for a long time with the 2nd Squadron, where I always relax to the fullest. There they are all such lovely people: Domozhirov, Toporkov, Golikov. It is a pity that I cannot go back. At about 2 morning the alarm sounded. They all mounted their horses, but by 3 am everything had calmed down. The Germans were attacking somewhere, but the attack was prevented.

In the evening I went to the village of Kutyshki. I was ordered to expel the Markant of Filenkov from there, because he had inflated prices significantly. Yes, prices are rising. In Poland, in October, we paid 40 kopecks for a chicken, 60 for a duck, 90 for a goose, and 25 for ten eggs. In January, hens rose to 1 ruble 20 kopecks. In the 2nd Squadron our board was quite cheap; Toporkov was marvelously economical.

Вчера вечером получил приказ, что я назначен комендантом деревни Жарны. Командир эскадрона не доволен, ибо я не должен ездить копать окопы.

Yesterday evening I received an order that I was appointed commandant of the village of Zharna. The commanding officer of the squadron is not pleased because I won’t be going to dig the trenches.

Вчера получил посылку, где была сетка от москитов. Сегодня эта сетка начала служить – комаров здесь бездна. Я попросил, чтобы комендантом назначили Шлихтинга и пошел в окопы. Мы попали на участок, где раньше была пехота. У дома лесника появилась могилка: «Здесь покоится воин Иван Черкасов, 20 лет от роду, умер геройской смертью».

Yesterday I received a package and inside there was a mosquito net. Today this net began its service: the mosquitoes here are abysmal. I asked for Shlikhting to be appointed commandant and for me to go to the trenches. We got to the site where the infantry used to be. At the forester’s house, a grave appeared: “Here lies the warrior Ivan Cherkasov, 20 years old, died a heroic death.”

Лесные окопы. Вчера Жадкевич принялся наводить порядок в эскадроне. Начинание хорошее, ибо вахмистр Горбачев порядочно крадет, и лошади, а иногда и люди не дополучают положенного. Он мне даже стал немного симпатичен. Как поэт, он меня пленяет, у него такие чудные стихи, посвященные полку. Я даже ему говорил: «Как это понять. Стихи твои такие светлые, а душа такая темная?» А он только смеется.

Доможиров предлагает снова мне проситься во 2-ой эскадрон. Но это бросить 3-ий взвод, а все гусары мечтают, что мы еще атакуем немцев.

Forest trenches. Yesterday Zhadkevich began to restore order in the squadron. This is a good thing to start, because sergeant Gorbachev steals quite a bit; the horses, and sometimes even the men, do not receive what is owed to them. I have even come to like him a little more. As a poet he captivates me; his verses dedicated to the regiment are so wonderful. I even said to him: “How can this be? Your poems are so radiant, yet your soul is so dark?” But he only laughs.

Domozhirov again invited me to join the 2nd Squadron. But this would mean abandonning the 3rd Platoon, and all the hussars are still dreaming that we will attack the Germans.

Вчера весь полк пошел в лес на смену пехоте. Теперь все в одинаковых условиях. Все в окопах. Погода хорошая и скрашивает тяготу лесной жизни.

Yesterday the entire regiment went to the forest to replace the infantry. Now everyone is in the same conditions. Everyone is in the trenches. The weather is good and it brightens the hardship of forest life.

Сегодня прочел в газете, что наши в Галиции еще 16-го июня отошли к границе. Если это согласно плану, то ничего, но если это вынужденное отступление, может быть, из-за недостатка снарядов, и это очень печально.

Сегодня большое и радостное для меня событие: я снова во 2-ом эскадроне. Посажной болен, Топорков наконец-то принимает эскадрон Ее Величества, а во 2-ом эскадроне: ротмистр Доможиров, поручик Иваненко, прапорщик Янов и я.

Today I read in a newspaper that our troops in Galicia had already moved back to the border on June 16th. If this is according to plan, then it is not a big deal, but if this is a forced retreat, maybe due to a lack of shells, then this is very sad.

Today marks an important and joyful occasion for me: I am again with the 2nd Squadron. Posazhnoi is ill; Toporkov will finally take on Her Majesty’s Squadron. But in the 2nd Squadron there is Captain Domozhirov, Lieutenant Ivanenko, Warrant Officer Ianov, and myself.

Газета «Новое Время» убеждает публику, что нам необходимо отойти, так что мы отступаем по обдуманному плану.

The newspaper New Time has convinced the public that we need to move back, and so that we will retreat according to a deliberate plan.

Вчера, после бессонной ночи в 4 часа утра мы выступили сперва на сборный пункт дивизии, а потом на Шавляны. Погода хорошая, но пыли все портит. Хотя я одел очки, но глаза все-таки заболели. Как это у нас всегда случается – сидим, сидим, и вдруг повскакали. Никто ничего не понимал и не знал. За весь день удалось 2 раза попить чая и больше ничего. Наш эскадрон попал в резерв.

At 4 am yesterday, after a restless night, we went to the division assembly point, and then to Shavliany. The weather is nice, but the dust spoils everything. Despite wearing my glasses, my eyes still hurt. This is how it always goes: we sit, sit some more, and suddenly we jump into action. Nobody understood or knew anything. Throughout the whole day I was only able to drink tea twice and nothing else. Our squadron was in reserve.

Деревня Можейкишки.

Говорят, что командир пехотного полка, на участок которого мы стали, не знал, плакать или смеяться, когда мы ему сказали, что вместо 12 рот и 42 орудий у нас всего 2 эскадрона и 1 пулемет. Жаль будет, если немцы прорвут нас, та как полк фактически не может держаться.

The Village of Mozheikishki.

It is said that the commander of the infantry regiment did not know whether to cry or laugh when he learned that instead of 12 companies and 42 guns, we only have 2 squadrons and 1 machine gun. It will be a pity if the Germans break through us, since the regiment will not actually be able to hold ground.

Вчера с вечера эскадрон был поседлан. А ночью на участке литовских улан появился неприятельский патруль, и уланы отошли почти без боя, потеряв 1 раненного и 2 пропавших без вести. К рассвету они вернулись в свои окопы обратно, но противника там не оказалось. Штаб дивизии был напуган и послал им на помощь 3 эскадрона драгун. На нашем участке тоже была перестрелка.

К нашим пулеметчикам прибежали 2 перебежчика, оба поляки. Трое пулеметчиков сидели в землянке, вдруг дверь открывается, и входят 2 немца с винтовками. Ребята перепугались и уже хотели сдаваться, как немцы положили свои винтовки на землю и сами сдались. Старший из них был телефонистом и рассказал, где у немцев батареи, кто сидит напротив нас, что немцы стягивают сюда свои войска и что они знают, что у нас в окопах сидит кавалерия.

У нас недостаток снарядов, и наша 6-орудийная батарея имеет право выпустить только 4 снаряда в день.

Yesterday evening the squadron was saddled up. But last night, an enemy patrol appeared in the Lithuanian Uhlan’s territory, and the Uhlans withdrew almost without a fight, suffering 1 wounded and 2 missing soldiers. By dawn they returned to their trenches, but the enemy was no longer there. The division headquarters was scared and sent 3 squadrons of dragoons to their aid. There was also a shootout on our site.

Two defectors, both Poles, ran to our machine-gunners. Three machine-gunners were sitting in the dugout when suddenly the door opens, and 2 Germans with rifles enter. The guys were scared and already wanted to surrender when the Germans put their rifles on the ground and surrendered themselves. The eldest of them was a telephone operator and revealed where the Germans had batteries, who was positioned opposite of us, that the Germans are gathering their forces in this direction, and that they know we have cavalry in our trenches.

We have a shortage of shells and our 6-gun battery only has the right to release only 4 shells per day.