Vladimir Petrushevsky

An Archive

July 20th, 1915

Деревня Оникшты.

До 4 часов дня мы были в дежурке, лежали в окопах. Потом до 9 часов вечера мы стояли в резервной колонне. Лошади были не очень довольны: стоять на камнях после проведенной под седлом ночи. Я осмотрел центр местечка, как оно разграблено. Начало погрома было положено солдатами, а потом завершили местные жители. Еврейская лавка разграблена дочиста, квартиры тоже. В потребительских лавках остались лишь стекла для ламп. Разграблены 2 аптекарских магазина. Зашел посмотреть «Центральную» гостиницу. В ней 4 номера. Обстановка номера: кровать, рваный диван, стул, стол.

Около 9 часов вечера, когда полк стоял подравнявшись в ожидании приезда нового начальника дивизии, наш эскадрон неожиданно вызвали вперед. Мы всю ночь простояли у деревни, в резервной колонне под седлом, и лишь под утро вошли в деревню. Все сильно утомились, и нравственно все угнетены. Дух войск начинает угасать. Так хочется верить в нашу победу, и так тяжело видеть лишь отступление.

The Village of Anykščiai.

We were on duty until 4 pm, laying in the trenches. Then until 9 pm we were standing in the reserve column. The horses were not very pleased: standing on rocks after a night spent saddled up. I looked around the center of the town; it was badly looted. The massacre was begun by the soldiers, and then the locals completed it. The Jewish shop had been completely looted, the apartments too.  In the shops there were only glass for lamps left. Two pharmacy shops were looted. I went to see the “Central” hotel. It has 4 rooms. The furnishings: a bed, a ragged sofa, a chair, and a table.

At about 9 pm, when the regiment was waiting in anticipation of the arrival of the new division chief, our squadron was unexpectedly called to march ahead. We stood near the village all night, in the reserve column and with our horses saddled, and only entered the village in the morning. Everyone is very tired and morale is very low. The spirit of our troops is beginning to fade. We want so badly to believe in our victory and it’s so hard to see only retreat.

 

Read More

July 22nd, 1915

Деревня Родищевка.

Вчера утром ранили у меня во взводе гусара Серебрякова. Разрывная пуля царапнула его по лопатке и сильно порвала одежду. Я его сам перевязал, за что получил комплимент от нашего доктора. Днем мы пошли занимать лес. Как только цепи втянулись, испугав немецкий патруль, так и застряли в лесу, он был полон малины, и мне пришлось сильно ругаться, пока я выгнал всех гусар на другую опушку. Немцы обстреляли нас из орудий и контузили всех офицеров кавалергардского эскадрона. Меня с 8 гусарами послали в разъезд. Не встретив противника, мы заночевали в Радищевке. Рискнул расседлать, и мы отлично выспались.

Потом я съездил в штаб, чтобы узнать обстановку, так как мы находимся в 30-верстном разрыве фронта.

The Village of Rodischevka.

Yesterday morning a hussar in my platoon, Serebryakov, was wounded. An explosive bullet scraped him across the shoulder blade and badly tore his clothes. I bandaged him myself, for which I received a compliment from our doctor. During the day we went to occupy the forest. As soon as the chains drew in, startling the German patrol, they got stuck in the forest. It was full of raspberries, and I had to swear hard as I was driving the Hussar to the other edge. The Germans fired at us from cannons and concussed all the officers of the Cavalry Guards Squadron. I was sent on patrol with 8 hussars. Having not confronted the enemy, we spent the night in Radishchevka. We took a risk by unsaddling our horses and slept very well.

Then I went to headquarters to find out the situation, since we are in a 30-verst gap from the front.

 

Read More

July 23rd, 1915

Отдохнув душой и телом, поехал на север, но неожиданно встретил там 40 немецких кавалеристов и должен был с моими 4 гусарами свернуть . Но полк мы нашли. Вчера наши отступали. Хорошо еще, что я посылал донесения окружным путем, а то бы гусары попались в лапы немцев. Вчера обстановка была очень удачная для нас, несмотря на разрыв фронта.

Почти месяц, как я страдаю от болезни глаз. Наверное, пыль была первоначальной причиной. Порой от слез я ничего не могу видеть, а слезы вызываются солнцем и ветром. Отправился к врачу. Говорит, что помочь ничем не может и надо эвакуироваться. Но как же Доможиров останется один? Да и вообще стыдно уезжать в такое время.

After resting my body and soul, I went north, but unexpectedly ran into 40 German cavalrymen and had to turn away with my 4 hussars. But we found the regiment. Yesterday our men retreated. It’s good that I sent reports by a circular route, otherwise the hussars would have fallen into the hands of the Germans. Yesterday the situation was very good for us, despite the gap between the front.

I have been suffering from eye troubles for almost a month. The dust was probably the original cause. Sometimes I can’t see anything because of tears, and the tears are caused by  sun and wind. I went to the doctor. He says that he cannot do anything to help and that I must evacuate. But how can I leave Domozhirov alone? And, in general, it is shameful to leave at a time like this.

 

Read More

July 24th, 1915

Все же еду в тыл. Доможиров говорит, что надо быть здоровым, чтобы воевать. Мне дали всех больных лошадей из полка для отправки их в обоз. Обоз в Двинске. Мой денщик Прохудкин и вестовой пошли дальше по большому шоссе, а я остался ждать сборный поезд. В 2 часа дня мы двинулись по узкоколейке. На одной из станций я наблюдал такую картину. В нашем поезде вели раненных, а также пленных. Около вагона с пленными собрались мужики и бабы. Глазеют. Один из пленных захотел купить папирос. И вот стрелочник бегом понесся исполнить его просьбу. Как мы добродушны и незлопамятны.

I am still heading to the rear. Domozhirov says I need to be healthy to fight. I was given all the sick horses from the regiment in order to send them to the convoy. The convoy is in Dvinsk. My assistant, Prokhudkin and the orderly went further along the large highway, while I was left waiting for the assembled convoy. At 2 pm we moved along a narrow gauge railway. At one of the stations, I saw quite a scene. Our train was carrying wounded people and prisoners. Men and women gathered around the wagon with the prisoners. They are staring. One of the prisoners wanted to buy a cigarette. And now the switchman rushed to fulfill his order. How kindhearted and forgiving we are.

Read More

July 25th, 1915

Погрузили больных лошадей на поезд, идущий в Двинск, а сам сел на санитарный поезд, состоящий под покровительством Государыни Императрицы Александры Федоровны. Здесь я случайно в числе сестер милосердия встретил мою старую знакомую по Дальнему востоку, которую я не видел 14 лет.

The sick horses were loaded onto a train headed to Dvinsk, and I boarded a sanitary train under the auspices of Empress Alexandra Feodorovna. It was here, by chance, that I met among the nurses an old acquaintance of mine from the far east, whom I had not seen for 14 years.

Read More

July 26th, 1915

В 3 часа ночи приехал в Петроград.

At 3 am I arrived in Petrograd.

Read More

August 8th, 1915

Петроград.

Комиссия про Николаевском военном госпитале нашла, что я должен не менее 2 недель лечить глаза. Пришлось обратиться к специалисту. За это время много воды утекло. Варшава сдана 23 июля, вчера Ковно и часть фортов Новогеоргиевска. Все это страшно влияет на настроение столицы. Я же уверен, если у нас будет изобилие снарядов, орудий и патронов, то мы к декабрю разделаемся с немцами. А сейчас во всем недостаток. Чтобы не сидеть сложа руки в тылу, я начал подавть благие советы. В столице мало мяса, а под Двинском беженский скот дохнет с голода. Пошел в городскую Думу и говорю: «Сговоритесь с Военным Ведомством и попросите пустые вагоны, идущие с фронта для подвоза скота. Это поможет беженцам, а вы снабдите столицу дешевым мясом». Поблагодарили. Пошел в Главное Артиллерийское Управление и подал 2 проекта к большому изумлению артиллерийского генерала. Во-первых, я предложил пользоваться для сигнализации с аэроплана дымовой ракетой. Брошенная удачно в цель, например около батареи, она дает такой дым, что можно со многих точек сделать засечку и определить место батареи. Второе: часть ударных трубок у гранат изменить, сделать их с замедлителем, то есть граната должна разрываться не сразу, а например, через 2-3 с после падения. Цель этой задержки – дать углубиться снаряду в землю или в блиндаж и лишь иногда разрываться, а также при рикошетировке, во время настильной стрельбы рваться в воздухе и уничтожать проволочные заграждения. Нашли, что идея превосходна, но ничего не сделали, а потом под Двинском я видел замечательное изобретение французов точь в точь, о чем я говорил. Написал я также письмо А.И.Гучкову всех запасных из обозов, этапов, лазаретов и т.д. заменить ратниками ополчений. Запасные ведь обучались военному делу, а ратники, после 3-недельной подготовки, ничего не знали и шли в бой, как бараны. Много у нас на Руси непонятного беспорядка. Шрапнельный завод вместо 30 дней в месяц работает 8. Ужас. Все надеются, что Дума начнет наводить порядок.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

August 18th, 1915

Петроград.

Тыл веселится – биоскопы, миниатюры и т.д. переполнены. Много молодежи в защитном обмундировании. Это все больше потомственные трусы. Вчера в столице начались во многих местах беспорядки. Вдруг исчезла мелкая монета – серебро и медь. Кто-то стал спекулировать на этом. На рынках женщины устраивают погромы. Даже в трамвае не было мелочи. Все от того, что боятся немецкого нашествия. Всякие слухи мутят народ. После боя «Сивуча» сразу пошел слух, что взяли Дарданеллы, Ковно отобрано обратно. Когда же пришлось в этом разочароваться, то и победа в Рижском заливе сошла на «нет», как пустой звук. Здорово кто-то орудует в пользу немцев.

15-ого августа меня освидетельствовали и признали здоровым. Я попросил бумаги, но мне сказали: «Подождите». Даже уехать на фронт без задержки нельзя.

В начале августа я прочел объявление, что государство нуждается в золоте и просит жертвовать кто что сможет. Обещано вместо золотых обручальных колец давать стальные. Я сразу пошел в Министерство Финансов и отдал мое обручальное кольцо и перстень. Жена моя плакала, когда узнала об этом. Отдать обручальное кольцо считается несчастливой приметой.

Тыл с его спекуляцией, сплетнями, паникой и равнодушием к фронту мне надоел.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

August 24th, 1915

К западу от Новоалександровска.

Опять ночую в деревне в халупе. 21 августа получил все нужные бумаги, которые писались с 15 августа и вечером выехал в Двинск. Сегодня утром выехал в полк. Новоалександровск хорошо укреплен. Выбрана хорошая позиция, и даже землянки вырыты. Приятно смотреть на такую работу.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

August 25th, 1915

Местечко Уцяны.

Сижу в номере местной гостиницы, со мной Доможиров. Он нагнал нас, выехав сегодня из обоза. Сегодня, как и вчера, льет дождь. Мой новый дождевик не спасает меня.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

August 28th, 1915

Деревня Дегуце.

Мы выбрали самый неудобный момент для поиска полка. Сведений о полке нет. Хотел ехать один, но мне сказали, что я могу влипнуть и это большой риск. Под вечер на шоссе рядом началась стрельба. В обозе хуже, чем в строю. Здесь куда страшнее от неизвестности. Как обидно, что я не в эскадроне. Сколько было бы интересных дел.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 1st, 1915

Деревня Нейже.

Сегодня нашел свой полк, сделав 60 верст. Офицер-сапер рассказал о сдаче Ковно, там было много войск без винтовок, а винтовки были на складе. Комендант бежал. Говорят, что «Сивучу» не подали помощи, так как адмирал приказал не будить и спал. У Новоалександровска сильный бой.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 2nd, 1915

Город Видзы.

Сегодня в 6 часов утра я уже выезжал на разведку, имея разъезд с 11 гусарами. Мой маршрут был на юг от соприкосновения с противником. Совсем скоро я встретил немецкий разъезд, хотел его захватить, но дозоры испугали немцев, бросившись преждевременно в атаку, и немцы бежали. От жителей я узнал, что масса немецкой артиллерии сосредоточена у Давгелишки, поэтому я решил пробраться туда. Прошел 25 верст. Подошел к деревне Погоршишки. Слева от дороги девки и бабы работаю в поле, все мирно и тихо. Жду сигнала дозоров, и вдруг раздаются выстрелы. Я готовлюсь атаковать или удирать. Каково же было мое разочарование, когда вместо противника

Я увидел моих дозоров-гусар Иванова и Кудряшова. Они скакали рядом, и что-то болталось между ними. Это был немец. А дело было так: Заехав в деревню, дозорные вместо осмотра деревни, пошли пить молоко в избу. Посидели, посудачили, выходят во двор, сели на коней, выезжают на улицу, а в это время в деревню въезжают 4 немецких улана. Увидя моих лакомок, немцы струсили и бросились наутек. Иванов ранил лошадь одного улана, тот стал убегать и отстреливаться. Пятым выстрелом он ранил Иванова, попав сперва в винтовку, отчего пуля дала рикошет и зацепила голову Иванова. Немец стал снова заряжать карабин, а Иванов видя, что лошадь не идет на человека, спешился и с шашкой бросился на немца. Немец сдался. Тогда из леса, куда удрали 3 других улана, раздалась стрельба. Иванов сел на коня, взял немца подмышку, с другой стороны подъехал Кудряшов, и они галопом ушли в мою сторону. Все это произошло очень быстро. Иванов, несмотря на рану, был доволен и смеялся. Кудряшов показывал немцу кулак и тыкал на рану Иванова, на что пленный улан отвечал: «Война, пан, война». Я перевязал голову Иванова, причем девки и бабы с поля приняли в нем большое участие, принесли вод, а одна дала платок, чтобы сверху покрыть голову. Кто-то уже сбегал за подводой, и я, посадив раненного и пленного, поехал опять в Кочергишки, которое хотя по карте местечко, на самом деле всего лишь один крестьянский двор.

Подъехали казаки – человек 15 с урядником, и урядник доложил, что ему приказано здесь встать и наблюдать дорогу. Я решил , что это очень хорошо и приказал варить чай. Напоили раненного, напоили и пленного, который, сидя в кругу гусар, смотрел точно волк, потом я отправил их на одной телеге под конвоем Кудряшова в полк, взяв себе новенький карабинчик улана, который был очень удивлен нашим добрым отношением к нему. Между прочим, Иванов сменил свои плохенькие сапоги на немецкие – немец сам ему предложил.

Вдруг бежит урядник и говорит мне, что идут немцы. Оказывается, с юга подъезжают 4 кавалериста, и они совсем близко от нас. Я приказал уряднику, оставив 6 человек в пешем резерве на месте, с остальными 10-ю выезжать осторожно, сперва на запад, потом на юг, таким образом, немцы должны попасться обязательно. Гусарам я приказал вправо не глядеть, а сам скосил глаза и вижу, что немцы близко, шагом спускаются с горки, до них еще 200 шагов. Прошли мы еще немного, немцы остановились и вглядываются в нас, а потом поворачивают и удирают. Ждать было нельзя. «За мной!», и мы пошли галопом вдогонку. Но немцы идут по дороге, а мы рассыпались и по пахоте мы не можем их догнать. Мы вылетаем на бугор, и видим, что человек 5 немцев с офицером уходят от нас дальше на юг. Оглядываюсь и вижу, что казаки сзади. Они долго торговались, кому остаться, а кому идти в атаку. Я им махнул и пошел дальше. Немцы совсем близко, шагов 100, но мы не можем их догнать. Схватил я немецкий карабин и стал пускать вдогонку пули. Все пули легли под ноги задних лошадей, а немцы только сильнее шпорят. Офицер вымахивал далеко впереди. Уже прошел версты 2, как немцы стали исчезать: уходить наискосок в овраг. Я стал кричать и предупреждать гусар и, подходя к оврагу, сам перешел на шаг. Вижу -рядом со мной кто-то кубарем летит с лошади в овраг. Это был немец. С другой стороны спускаются в овраг 2 мужика и начинают палками лупить этого убитого. Оказалось, это только что бежавшие из плена фельдфебель и унтер-офицер 23-ого пехотного полка. Они были очень злы на немцев за дурное обращение в плену, и на убитом хотели выместить свою злобу. Я их взял с собой. Дальше преследовать немцев я не решился: впереди был лес и, хотя они пошли шагом, я повернул обратно. Убитый был из того же полка, что и пленный. У него была очень хорошая лошадь. Оказалось, что он в деревне перековывал лошадь, и когда его разъезд стал уходить, то он не успел вскочить на коня и задержался. Потом он пошел сзади нас, и только через некоторое время гусары заметили его. Один гусар стал колоть его пикой, но не достал, а только порвал ему рейтузы. Другой 2 раза его рубанул. К оврагу он подошел раненный и свалился от внезапной остановки коня.

Весело болтая, мы пошли на ночлег. Гусары были молодцами, и я надеюсь, что несколько крестов обеспечено.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 3rd, 1915

Деревня Мацеляны.

Встал в 4 часа утра и поехал в полк. Меня многие поздравили с добычей, и генерал Скоропадский поблагодарил за разведку. Я попросил взять добытого коня себе и назвал его Уланом. Он был тощ и выглядел ужасно, но я надеялся его поправить. Жаль только, что масти он был рыжей. Впоследствии конь Улан поправился и был отличным конем. Он замечательно храбро прыгал через всевозможные препятствия, вроде столов, телег и саней.

Днем полк перешел в деревню Мацеляны, и я был квартирьером, жаль, что мой эскадрон ушел на разведку до моего возвращения.

Здесь я хочу записать несколько забавных случаев. Еще в июле месяце, я присоединил ко взводу 4 разъезда, и таким образом у меня стало до 90 шашек. Шел я с дозором. Уже вечерело. Вдруг дозор дает знак «кавалерия» и прижимается к обочине дороги. Я в полутемноте увидел колонну силою около эскадрона и решил атаковать противника. Зная, что немцы конной атаки не принимают, я приказал, чтобы люди продолжали курить, но не разговаривали и делали вид, что они не обращают внимания на противника, по моему крику «Ура!», гусары, идущие в голове, должны были атаковать, кавалергарды должны были разворачиваться вправо, а кирасиры –влево и как можно скорей охватить противника. Атаковать я хотел шагов со 100. Вот уже до противника 250 шагов. Сердце усиленно бьется, боюсь, что немцы удерут. И вдруг я обращаю внимание на вороную масть коней и рыжую с белой проточиной лошадь офицера. Я начинаю вглядываться и узнаю …ротмистра Доможирова. Это были 3 взвода моего эскадрона! Не вглядись я , и через несколько секунд могла произойти неприятность, так как люди уже держались за эфесы и ждали моего приказа, чтобы броситься в атаку. И в полутьме не сразу бы разобрались. Доможиров посмеялся над моим боевым пылом, и мы вместе поехали к полку.

Был у нас во 2-ом эскадроне старший унтер-офицер Солдатов, личность , достойная внимания и уважения. Это действительно «солдат». Пришел он со 2-ым маршевым эскадроном. По дороге его всюду задерживали как отличного повара, но он не соглашался оставаться при штабах. Толковый, храбрый, грамотный, выносливый, аккуратный, он был образцовым гусаром. Мне целый месяц пришлось быть эскадронным цензором, и я, читая его письма, удивлялся, как они были написаны. Не верилось, что солдат пишет в деревню: «Да ты, дура, не плачь, а радуйся, что муж твой на войне, это честь быть защитой Царя и родины от врага. А коль убьют, то тебя не забудут, пенсию дадут». С ним был забавный случай. Почему-то он возвращался один к эскадрону. Вдруг он видит, что идут всадники без седел на водопой, а дело было под вечер. Подъехал ближе – немцы. Он дал ходу, а немцы тоже испугались и удрали обратно в деревню. Поехал Солдатов дальше. Слышит ржание коней, гул в деревне и думает, что нашел своих. Оказались немцы. Он не растерялся, соскочил с коня, снял фуражку, чтобы не заметили, что он русский, и прошел через всю деревню, ведя лошадь на поводу. Немцы приняли его в темноте за своего, хорошо что не заговорили с ним. Солдатова любили офицеры и гусары, и командир эскадрона его ценил и отличал.

Когда мы стояли на Бзуре, то Иваненко отпустил бороду, а Топорков – бакенбарды. Первый сделал это на страх врагам, а второй – для удовольствия дам.

Посажной любил все черное, вся амуниция была у него черной. Спал он на надувном тюфяке, всегда ногами к дверям, имея с правой стороны карабин прикладом к подушке и револьвер под подушкой. Возил всегда с собой фляжку с коньяком и называл это «газом».

В полку многие занимались писанием стихов: Жадкевич, Топорков, Посажной, подпрапорщик Россиев и я, а потом прибыл в полк Гумилев, так сказать, патентованный поэт. Очевидно, дух Лермонтова любит гусар.

Когда приехал в полк полковник Скуратов, и 2-о1 эскадрон устроил пирушку в его честь, то Иваненко говорит мне: «сочиняй скорей куплет на Скуратова». «А как его имя?» «Малюта». И я затянул:

Будем к немцам люты,

За здравие Малюты…

Получился конфуз, все подтянули, а Скуратов мне говорит: « Что же это, Петрушевский, Только что мы с тобой выпили брудершафт, и ты сразу обложил меня».

Если писать про Шах-Назарова, то надо целую книгу исписать о его «загадках» – старых вещах, двойной шинели, черной курице, зарезанной тупым ножом. До 17-ого года я всю войну писал за него письма его матери. Он загадал.

Translation in Progress.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 4th, 1915

Противник нас не беспокоит. Теперь у нас нет недостатка в патронах и снарядах. Слава Богу. Говорят, у Риги взять в плен до 7000 человек. Наш полк в резерве.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 6th, 1915

В 2 часа ночи получил приказ ехать не разведку. Выехал в 4 часа утра, а вернулся в 9 часов утра, а в 10 часов – опять туда же: полковник Скоропадский поручил мне выбрать позицию и укрепить ее с помощью крестьян. Приехал в эскадрон в 6 часов вечера, а в 7 часов получил приказ явиться на доклад к генералу Никулину. Пожалел своего коня, поехал на телеге. Вернулся домой только в 11 часов ночи. Так устал, что спать лег без ужина.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 8th, 1915

Вчера утром всей дивизией мы перешли на юго-восток, пройдя 60 верст. Я был квартирьером. Немцы сделали прорыв, и мы в заслоне. Кавалерия у немцев неважная, но маневрирует бесподобно. Теперь, быть может, их отрежут, так как Вильно и Двинск в наших руках. Местность здесь ужасная: леса и болота. Вчера по телефону передавали, что мы у Золотой Липы взяли 69000 солдат и 2300 офицеров в плен.

Сегодня утром наш эскадрон ходил на разведку. Здесь все население относится к нам отлично, не то, что в последнее время у Шавли. Здесь стоят православные церкви, и Русью пахнет.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 10th, 1915

Ночью был получен приказ идти на север. Мы прошли 50 верст. Оказывается, что вчера пала Вильно. Здесь масса кавалерии, до 10 дивизий.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 12th, 1915

Вчера после удачной артиллерийской подготовки мы захватили местечко Дрисвяты. Взято 22 пленных и 1 орудие. Пленные старики 45-50 лет говорят, что у немцев больше нет резервов, что в Германии взято все, «что ползает». Добыл отличную винтовку с оптическим прицелом.

Собственно говоря, Дрисвяты взяты благодаря доблести нашего прапорщика 5-ого эскадрона Ященко. Он со своим взводом перешел речушку и ударил во фланг немцам, чем и помог остальным.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More

September 15th, 1915

Вчера, хорошо выспавшись, в 8 часов утра мы пошли на местечко Видзы. Деревня Бучаны оказалась занята противником. Взвод под командой Константина Батюшкова , переправившись через речку, бросился в атаку на немецкую цепь, порубил немцев, как вдруг из-за бугра вышла сильная колонна противника и открыла огонь по взводу. Корнет Батюшков пошел вперед, так как уходить было трудно, местность и вправо и влево от дороги была сильно болотиста. Из 27 человек после атаки вернулось 12, а Батюшков и 15 гусар погибли. Мы не видели этой атаки, и 6-ой эскадрон слева был далеко за болотом. Жаль Батюшкова, храбрый был гусар, потеря для полка большая. Напрасно он не дал знать об атаке, мы бы его поддержали.

Я с 3 взводами стоял в 1 версте от деревни Бучаны. Немцы шли густой цепью. Только что я открыл огонь и немного пристрелялся, как пришел приказ спешно отходить за переправу. Я со 2-ым эскадроном занял бугорок к северу от местечка, будучи на правом фланге фронта. В версте от меня были казаки, а юнее – эскадроны полка. Хотел немного окопаться, да было всего 6 лопат.

Гусары все же успели вырыть окопчики для стрельбы лежа, а мне притащили кипу соломы, чтобы не валяться в грязи, так как лил дождь. Так мы просидели до 10 часов вечера, адски промокнув. Потом выставили полевые караулы и легли спать вповалку в одной из уцелевших халуп вместе с офицерами эскадрона Ее Величества. Рано утром я снова пошел в окопы. Вскоре заметил сильную цепь немцев, выходящую из деревни Ростанишки. Удачным залпом разогнал немцев, но они скоро оправились и пошли вперед. Я лично взял винтовку, стал бить по патрульным и снял 9 человек. По целям стала бить наша артиллерия, но не особенно удачно, и 2 снаряда разорвались за мной. В ответ посылались тяжелые немецкие снаряды. В ушах звенело от разрывов. Немцы навалились сперва на казаков, которые также поддерживали мой огонь, а потом на 2-ой эскадрон. Очевидно, что другие эскадроны не видели цели и молчали. Снаряды падали иногда в 10-15 шагах, и я весь был в грязи от разрывов, и, кажется, в первый раз искренне молился. Глупо, лежишь на соломе и ждешь, когда этакая махина тебе оторвет голову. Не, атаковывать лучше. Хотя вообщем снаряды падали удачно для нас, то впереди, то позади. Гусары притихли. Немецкие цепи рыли окопы в 900 шагах от нас. Вот ранило взводного 2-ого взвода Коншина и гусара Морозова, но легко. Гусару Страшилину оторвало полголовы. Посылаю спросить, можно ли оставив полевой караул, снять цепь с позиции, чтобы не нести зря потерь. Побежал гусар Ермак, и ему отрывает ногу. Хотел тогда послать прапорщика Белоблоцкого, но бедняга был первый раз в бою и чувствовал себя плохо. Решил сбегать сам, ведь близко, всего 250-300 шагов до каменного домика. Побежал. Только отделился от цепи шагов на 50, как меня перевернуло. Гусары уверяли, что меня подбросило близким разрывом, а некоторые подумали, что я убит. Поднялся и побежал дальше. Доможиров спросил меня, почему я такой бледный? А меня начало тошнить. Болели зубы, подбородок, грудь, колено. Я шлепнулся плашмя.

Как раз было 11 часов, и пришел приказ из полка отходить к деревне Боровое. На сей раз удачно отделался.

В 1 час дня меня послали выбирать тыловую позицию у деревни Озерявы. При помощи местных жителей вырыл окопы, и в 8 часов вечера вернулся в эскадрон.

The English translation will be placed here when it is finished.

Read More