Казаки получили от Колчака телеграмму: не унывать, идет с востока братская помощь. Узнал, что в Верходвинске арестован адмирал Колчак. Сегодня лютый мороз, но я одет тепло. На голове шапка заячья, воротник у тужурки волчий, тулуп собачий, ворот у него бараний, варежки и портянки кошачьи, а торбаза оленьи.
The Cossacks have received a telegram from Kolchak: “Do not be disheartened; brotherly aid is coming from the east.” I learned that Admiral Kolchak was arrested in Verkhodvinsk. It is ferociously cold today, but I am dressed warmly. The hat on my head is hare pelt, the collar of my mess jacket is wolfskin, my outer coat is of dog fur, its collar is sheep wool, my mittens and footwraps are cat fur, and my boots are deerskin.
Read More
Генерал Зинкевич вел переговоры с комиссарами и заключил мир. Уже начинают формироваться отряды офицеров для прохода на восток.
Опять идем по тракту. Я уже раз 40 пересекал ж/д, но теперь тракт идет все время севернее ж/д. Очень красивая дорога: горы вроде Уральских и лес. Утром перехали Енисей.
General Zinkevich led negotiations with the commissars and secured peace. Parties of officers are already starting to prepare for their passage to the east.
We are again taking the highway[1]. I have already crossed the railway 40 times, but now the highway always runs to the north of the railway. It is a very beautiful road—mountains similar to the Urals and woods. This morning we crossed the Yenisei River.
[1] The Moscow Highway, also known as the Great Highway or the Siberian Route.
Read More
Впереди нас шли морской полк и артиллерийский дивизион, которые здесь разошлись: часть пошла к большевикам, эксцессов с офицерами не было. Днем я получил неожиданный удар: Галим и Кузнецов, мои верные денщики, бежали, захватив 2 моих лошадей, но честно не взяв вещей. Я был убит, так как верил в них как в себя. Теперь я окончательно приготовился потерять все. Красноярск занят, в Иркутске тоже совдеп, и против наших продвижений приняты меры. Сегодня, если буду спать, то на полу, ибо комфорт вчера рухнул с бегством Галима. Пишу отрывками, ибо ничего не вижу.
The naval regiment and artillery battalion were traveling ahead of us, and this is where they split up: some went to the Bolsheviks; there were no incidents with the officers. In the afternoon I received an unexpected shock: Galim and Kuznetsov, my loyal batmen, fled; they seized 2 of my horses but, honorably, did not take my possessions. I was devastated, since I trusted them as I trust myself. Now I have fully prepared myself to lose everything. Krasnoyarsk is taken, there are Soviets in Irkutsk too, and there are measures in place to prevent our advancement. Today, if I sleep, it will be on the ground, for yesterday’s comfort has crumbled with Galim’s escape. I am writing in fragments, for I see nothing.
Read More
Ночью был бой, но неудачный, потеряли до 30 человек, и вернулись на старые квартиры. Да, молодцы большевики, у них порядок. Сейчас 12-ый час, и собираются офицеры решать вопрос о сдаче. Большинство сдается и идет на север. Кавалерия, т.е. я, решили прорываться. Положение и настроение ужасное. Честь будет замарана.
There was a battle in the night, but an unsuccessful one. We lost about 30 men and we have returned to the old lodgings. Yes, well done, Bolsheviks; they are well organized. Now it is 12 o’clock and the officers are meeting to settle the question of surrender. The majority are surrendering and going north. The cavalry—that is, I—decided to break off. The situation and the mood are awful. This will be a stain on our honor.
Read More
Село Александровское.
Здесь меня опять настигло маленькое несчастье: бежал или затерялся Андрей – мой новый вестовой с моим наганом и 20 руб серебром. Вечером я был в беспомощном состоянии: моя лошадь упала, я стоял и не знал, что делать. Выручил Абрамович, запряг свою лошадь. Между прочим, я потерял бинокль. Все это пустяки. Главное, чтобы быть самому живым.
Village of Alexandrovskoye.
Here another small misfortune has struck me: Andrei—my new messenger—has either run off or gotten lost with my revolver and 20 silver rubles. In the evening I was in a helpless state: my horse fell and I stood there and did not know what to do. Abramovich came to my aid and harnessed his own horse. Incidentally, I lost my binoculars. These are all trifles. What matters most is that I am alive.
Read More
Пермяково.
Прошли 37 верст тайгой по ужасной дороге. Тайга хорошая – деревья в 3 обхвата. Кони начинают уставать. Мы понемногу начинаем голодать. Сегодня ночуем в одной избе 40 человек.
Permyakovo.
We have crossed 37 versts of taiga on a horrible road. The taiga is nice—trees as large as 3 arm spans in circumference. The horses are starting to become tired. Little by little we are beginning to go hungry. Tonight 40 men are spending the night in one hut.
Read More
Тинское.
Дорога очень трудная. Мои кони почти не идут. Приходится их тащить. Сегодня спал во дворе. Мои торбаса рвутся. Тяжело. Устал. Всю ночь бегал смотреть за конями. Где красные?
Tinskoye.
The road is very arduous. My horses can barely walk. I have to drag them along. Today I slept outside. My boots are coming apart. This is difficult. I am tired. I was running around all night checking on the horses. Where are the Reds?
Read More
Ключи.
Говорят официально, что Иркутск занят Семеновым. Я еле плетусь. Фуража нет. Продал часы золотые за 5 руб. Почти окончательно ликвидировал вещи. Вид печальный. Остался только маленький ручной саквояж, одеяло, сапоги и подушка. Прошли дер. Бирюзовку, где валялось много трупов, и вся деревня сгорела.
Klyuchi.
It has officially been declared that Irkustk is occupied by Semyonov. I am just barely trudging along. There is no fodder. I sold the gold watch for 5 rubles. I have almost completely liquidated my possessions. The outlook is grim. All I have left is a small handbag, a blanket, boots, and a pillow. We passed the village of Biriuzovka, where many corpses were lying about, and the whole village was burned to the ground.
Read More
Я купил в Тайшете кобылицу за 4000 руб. Идет великолепно. Прошли 50 верст. Говорят, красные в 100 верстах. Говорят, Германия воюет с Францией, японцы стоят в Иннокентьевской и, может быть, мы свернем в Монголию… Пока все благополучно. Я доволен своей кобылицей, дивный шаг, но, конечно, надо кормить.
In Tayshet I bought a mare for 4,000 rubles. She rides splendidly. We have gone 50 versts. They say that the Red Army is 100 versts away. They say that Germany is at war with France, that the Japanese are in Innokentyevskiy, and that perhaps we will turn towards Mongolia… for now, everything is all right. I am satisfied with my mare. Her gait is wonderful, but of course I need to feed her.
Read More
Красные в Тайшете. В Иркутске совдеп.
The Reds are in Tayshet. The Soviets are in Irkutsk.
Read More
Станица Худо Еланская.
Вечером вчера вышли из города, в который через полчаса вошли красные. Я лег только в 4 ч, а в 8 ч уже встали, и сегодня сделали 23 версты. Морозы 3-ий день аховые. Дорога отличная, накатанная для саней. Это опять тот же московский тракт.
Cossack Settlement of Khudo Yelanskaya.
Yesterday evening we left a city that the Red Army entered half an hour later. I did not lie down to sleep until 4 o’clock and we got up as early as 8 o’clock. Today we covered 23 versts. The frosts are awful for the third day in a row. The road is excellent, since it has been smoothed out for sleighs. This is that same Moscow Highway.
Read More
Курзон.
Прошли 43 версты. Сильный мороз, но я в дохе еду отлично. Между прочим, починка сапог стоила 40 руб, торбазов 700 руб, варежек 400 руб. Село Курзон очень большое и старое, но овса мы не нашли.
Kurzon.
We have gone 43 versts. It is freezing, but I am travelling very comfortably in my fur coat. Incidentally, it cost 40 rubles to repair my boots, 700 to repair my fur-lined boots, and 400 to repair my mittens. The village of Kurzon is very big and old, but we could not find any oats.
Read More
Ухтуй.
Большевики запросили, какую компенсацию потребуем мы, что пойдем мимо и нам дадут пройти, не чиня препятствий. Генерал ответил, выпустить Колчака и нас пустить за границу, дав нам 150 млн руб и 50 млн золотом, 50 тысяч комплектов обмундирования (нас же не более 16-20 тысяч), но ответа не получил.
Ukhtuy.
The Bolsheviks have inquired what compensation we would demand in exchange for passing them by and them granting us passage without interfering. The General responded that they should release Kolchak and allow us to cross the border, and they should give us 150 million rubles, 50 million gold, and 50 thousand uniforms (for we have no more than 16–20 thousand), but he did not receive a response.
Read More
Ухтуй.
Дневка. Хозяйка старушка сошла с ума. Приказано принять репресивные меры против грабежа и всех офицеров привлечь к работе.
Я бы не хотел, чтобы наше спасение было куплено ценой выигрыша Японии. Пусть лучше союзники нам не помогают, и мы подчинимся большевистскому правительству, но для России не будет от этого такой беды, как захват Дальнего Востока японцами. С Нижнеудинска живем прилично и имеем все: чай, сахар, папиросы, конфеты, крупчатку, масло, мясо. Нам, например, сегодня дали по 12 кусков мыла. Мое здоровье лучше.
Ukhtuy.
We are taking a day’s rest. The old woman hosting us is crazy. We have been ordered to take repressive measures against looting and put all the officers back to work.
I would not have wanted our deliverance to be bought at the price of Japan’s victory. It would be better if our allies did not help us and we submitted to the Bolshevik government; no greater misfortune can come to Russia from this than the capture of the Far East by the Japanese. We are living decently out of Nizhneudinsk, and we have everything: tea, sugar, cigarettes, candy, flour, butter, meat. Today, for example, we were given 12 cakes of soap each. My health is improving.
Read More
Станица Головнинская.
Сегодня одолели 2 горы. Я в хвосте, и с грустью вижу, что наши продолжают грабить. Стыдно служить в армии. Вчера хозяйку, мать офицера, ограбили (украли лошадей). У меня была, кажется, инфлюэнца. На станции говорят, что красные бежали из Иркутска на север, якобы предупредив жителей не мешать нам проходить через город. Морозы все эти дни стоят под 25-30 градусов, ночью еще сильнее.
Должны были пройти еще 12 верст, но не смогли. Новости: генерал Коппель умер дней 8-10 назад, Пепеляев болеет, Ш-ринов застрелился, Домотович умер. Вот беда для генералов.
Cossack Settlement of Golovninskaya.
Today we prevailed in crossing 2 mountains. I am in the rear, and it brings me sadness to see that our men continue looting. It is shameful to serve in this army. Yesterday they robbed our hostess, the mother of an officer (they stole her horses). It seems that I had influenza. At the station, people are saying that the Red Army fled north from Irkutsk, allegedly having warned the civilians not to disturb us as we crossed through the city. These days it is always 25–30 degrees below zero; at night it is even colder.
We should have gone 12 more versts, but we could not. News: General Kappel died 8–10 days ago, Pepelyayev is ill, Sh-rinov shot himself, and Domotovich is dead. Such misfortune for the generals.
Read More
3 ч 45 мин, станица Суховская (33 версты от Иркутска).
В полночь пришли сюда на ночлег, но уже получено приказание скоро выступать и идти атаковывать Иркутск. В 12 ч дня перешли в дер. Усть-Куда, по ту сторону Ангары. Деревня разграблена нашими после боя вчера вечером, валяются трупы красных.
3:45, Cossack Settlement of Sukhovskaya (33 versts from Irkutsk).
In the middle of the night we arrived here at our lodgings, but we have already received an order to go out and attack Irkutsk. At noon we crossed over to the village of Ust’-Kuda, on the other side of the Angara River. Our men looted the village after the battle yesterday evening; Red corpses lie everywhere.
Read More
Ст. Махалево.
Вчера около 9 ч вечера улегся спать в Усть-Куде, который днем обстреливался артиллерией, и из-за этого мы не обедали. В 11 ч меня разбудили. С того времени мы шли в обход с юга Иркутска. В одном месте попали под арт. огонь. Я 3 дня не обедал. Ту ночь спал 2 час, перед этим 3 час.
Cossack Settlement of Makhalevo.
Yesterday at around 9 o’clock in the evening I slept in Ust’-Kuda, which was shot at by artillery during the day, and because of this we had no lunch. I was awakened at 11 o’clock. After that we went around Irkutsk from the south. In one location we came under artillery fire. I have gone without lunch for three days. Last night I slept for 2 hours, and the night before I slept for 3.
Read More
Листвиничная.
Вышли в 5 часов (вместо полночи), ибо проспали, и около 3 час дня прибыли сюда на берег Байкала у устья Ангары. Ангара здесь не замерзает. Завтра мы должны быть за Байкалом. Ночью у меня украли овес – это драгоценность, а здесь есть лишь сено. Вышли в 10 ч. утра и прибыли в 6 часов вечера, сделав по Байкалу вдоль берега 45 верст. В дороге были 2 трещины. Переход тяжел – коней брошено много.Слава богу, мы в Забайкалье. Здесь нас, кажется, берет к себе Семенов.
Listvinichnaya.
We left at 5 o’clock (rather than midnight), for we overslept, and at around 3 o’clock in the afternoon we arrived here on the shore of Lake Baikal at the mouth of the Angara River. The Angara does not freeze here. We must be on the other side of Lake Baikal by tomorrow. Last night my oats were stolen—they are a real treasure, as here there is only hay. We left at 10 o’clock in the morning and arrived at 6 o’clock in the evening; we went 45 versts along the shores of Lake Baikal. There were 2 cracks in the ice along the way. It was a difficult crossing—many abandoned their horses. Thank God we are in Transbaikal. Here it seems that Semyonov is taking us in.
Read More
Гор. Нижнеудинск.
Город ничего себе. Все безумно дорого. Ичиговые калоши 600 руб. Наши в городе не стоят. Там японцы. Сегодня мне исполнилось 29 лет.
City of Nizhneudinsk.
The city is quite something. Everything is madly expensive. Leather Tartar boots are 600 rubles. Our men are not stationed in the city. There are Japanese there. Today I turned 29 years old.
Read More
Там же.
Поехал в город и был в театре и общегородском собрании. Приезжал представитель атамана Семенова – генерал-лейтенант Семенов (дядя), и ему устроили обед, где были и японцы. Говорят, что атаман Семенов – Верховный правитель, а генерал Войцеховский – Главнокомандующий. Дивизии, согласно приказу, сводятся в полки, и приказано готовиться к наступлению. Многие стоят за то, чтобы власть Семенова не признавать, а идти за границу. Мне ужасно надоела вся эта кутерьма. Хоть бы скорее мир наступил. А то тащись ещет 1000 верст до Манчжурии без обоза, верхом. Беспокоюсь за Тоню, как-то справляется она с хозяйством. Все, что совершается, так неожиданно, что в 14-ом году я бы не поверил.
Масло здесь 300 руб фунт, обещают жалование в месяц мне 3000 руб, иначе говоря 4 руб, если считать, что масло было 40 коп фунт. Японцы к 26-ому должны якобы эвакуироваться.
See above.
I traveled to the city and went to a theater and a city-wide meeting. A spokesman for Ataman Semyonov was there—General-Lieutenant Semyonov (his uncle)—and a lunch was given for him, which some Japanese also attended. People are saying that Ataman Semyonov is the Supreme Ruler and General Voitsekhovsky is the Commander-in-Chief. The divisions, as ordered, are being split up into regiments and have been ordered to prepare to go on the offensive. Many insist on not recognizing Semyonov’s authority and leaving the country. I am terribly sick of all this commotion. If only peace would come more quickly. Or else go trudge another 1,000 versts to Manchuria without a convoy, on horseback. I am worried about Tonia; somehow she is managing the housework. Everything that happens is so unexpected that in 1914 I would not have believed it.
Butter costs 300 rubles per funt here. I have been promised a salary of 3,000 rubles a month—in other words, 4 rubles, assuming that butter was 40 kopecks per funt. Supposedly the Japanese must evacuate by the 26th.
Read More
